Апрельский номер журнала «Детская литература», как и следовало ожидать, много внимания уделяет дню рождения Ленина. Но не только этим запомнился журнал.
Публицистика – жанр, которого практически нет в сегодняшней детской литературе. Может и к лучшему, что его нет. Но фразу Бориса Житкова привести хочется: «Если ты не чувствуешь себя антенной, способной ловить какие-то волны, что плавают над землёй, то не надо и бумагу марать. А если это чувствуешь.., тогда обязательно надо крикнуть». Василий Литвинов «Детям о революции, нашим детям. Заметки о публицистике для детей».
А теперь о стихах. Бенедикт Сарнов «Детский почерк»: Потребность ребёнка в стихах не имеет ничего общего с потребностью взрослого человека в поэзии. Это две совершенно различные потребности, никак не сообщающиеся между собой. Первая потребность связана с какими-то нормальными свойствами растущего организма, вторая исходит из совершенно особого настроя души и присуща далеко не всем людям. Поэтому детские стихи принципиально не должны иметь ничего общего с «настоящими стихами». И мера их достоинств определяется отнюдь не мерой сходства с «настоящими стихами», а чем-то совершенно иным.
Об иллюстрациях Мая Митурича размышляет Александра Пистунова («Куда ведёт радуга»).
Существует ли экслибрис для детских книг? Да. И какие выразительные!
И вновь поэзия. Овсей Дриз в переводах Романа Сефа и Юнны Мориц:
Ой-да, ой-да,
Ой-да-лай.
Замесили
Каравай.
В гости козлики
Придут,
Им сметану
Подадут.
За столом
Козлята станут
Каравай макать
В сметану.
Кушать, слушать
И притом
Мекать-бекать,
Бекать-мекать
То об этом,
То о том,
И немножко
О другом.
В гости к Корнею Ивановичу Чуковскому в Переделкино нас привёл Юрий Коваль. Мы смотрим на дом и лес, и самого Корнея Ивановича глазами начинающего писателя Коваля: Чуковский – огромный старик в каком-то крепком, мощном значении этого слова. О старости он говорит часто, словно рассматривает новую, неведомую ещё страну, постигать быт и законы которой ему интересно. И несмотря на то что ему 84, а по существующим традициям стариком его можно считать уже по крайней мере лет 20, видно, что старость настигла его совсем недавно… Этот, без сомнения, самый старый русский писатель избежал дряхлой старости, немощной и сгорбленной. Когда беседовал он со мной и с теми людьми, что гостили у него, чувствовалось, что он даже крепче нас, молодых или пожилых, крепче и в чём-то сильней. И в словах, которые он сказал, адресуясь к одному молодому поэту, звучала не стариковская горечь, в чуковский смех:
– Лучше быть юным поэтом, подающим надежды, чем старым, не оправдавшим их.
